Реформа судебной системы
Судебная реформа явилась составным элементом реформы центральных и местных органов государственного аппарата. Судебную реформу Петр I начал проводить в 1719 г., после учреждения Юстиц-коллегия, надворных судов в губерниях и нижних судов в провин-циях.
Смысл реформы состоял в отделении суда от администрации, чтобы дать правовые гарантии купцам и промышленникам от притеснений дворянской администрации. Однако идея отделения суда от администрации и вообще идея разделения властей, заимствованная с Запада, не соответствовала российским условиям начала XVIII в. Идея разделения властей свойственна феодализму в условиях нарастающего его кризиса, разлагающемуся под натис-ком буржуазии. В России буржуазные элементы были еще слишком слабы, чтобы «освоить» сделанную им уступку в виде суда, независимого от администрации.
Во главе судебной системы стоял монарх, который решал самые важные государст-венные дела. Он был верховным судьей и разбирал многие дела самостоятельно. По его ини-циативе возникли «канцелярии розыскных дел», которые помогали ему осуществлять судеб-ные функции. Генерал-прокурор и обер-прокурор подлежали суду царя. Следующим судеб-ным органом был Сенат, который являлся апелляционной инстанцией, давал разъяснения су-дам и разбирал некоторые дела. Суду Сената подлежали сенаторы (за должностные преступ-ления). Юстиц-коллегия была апелляционным судом по отношению к надворным судам, яв-лялась органом управления над всеми судами, разбирала некоторые дела в качестве суда первой инстанции.
Областные суды состояли из надворных и нижних судов. Президентами надворных судов были губернаторы и вице-губернаторы. Дела переходили из нижнего суда в надворный в порядке апелляции, если суд решал дело пристрастно, по распоряжению высшей инстан-ции или по решению судьи. Если приговор касался смертной казни, дело передавалось также в утверждение надворного суда.
Некоторые категории дел решались иными учреждениями в соответствии с их ком-петенцией. Камериры судили за дела, касавшиеся казны, воеводы и земские комиссары су-дили за побег крестьян. Судебные функции исполняли почти все коллегии, исключая колле-гию Иностранных дел. Политические дела рассматривали Преображенский приказ и Тайная канцелярия.
На практике подданные видели власть в лице губернаторов и иных администрато-ров, им и обжаловали решения надворных судов. Губернаторы вмешивались в судебные де-ла. Хаос во взаимоотношениях судов и местных властей привел к тому, что в 1722 г. вместо нижних судов были созданы провинциальные суды в составе воеводы и асессоров (заседате-лей), а в 1727 г. упраздняются и надворные суды. Их функции передавались губернаторам, то есть суд и администрация вновь слились в один орган. Дела по политическим обвинениям (как уже говорилось выше) решались в органах политической полиции (Тайной канцелярии, Тайной экспедиции) и в Сенате, а нередко и лично императорами. На Украине, в Прибалтике и в мусульманских областях существовали особые судебные системы. Таким образом, по-пытку судебной реформы в начале XVIII в. нельзя считать успешной.
В начале правления Петра I общая тенденция развития процессуального законода-тельства и судебной практики предшествующих веков —замена состязательного принципа следственным, инквизиционным — привела к полной победе розыска. Владимирский-Буданов считал, что «до Петра Великого вообще надо признать еще состязательные формы процесса общим явлением, а следственные — исключением» . Иной точки зрения придержи-вался С. В. Юшков. Он полагал, что в это время только «менее важные уголовные и граж-данские дела... рассматривались в порядке обвинительного процесса, т. е. так называемого суда» . М.А. Чельцов говорил о «последних остатках состязательного процесса (старинного «суда»)», которые, по его словам, исчезают при Петре I. . Думается, однако, что розыск нельзя еще до Петра I считать господствующей формой процесса, но нельзя считать и ис-ключением.
Тенденция к замене суда розыском определяется обострением классовой борьбы, неизбежно вытекающим из общего развития феодализма.
Переход к высшей и последней стадии феодализма — абсолютизму, обусловленный в России в первую очередь громадным размахом крестьянских восстаний, сопровождается стремлением господствующего класса к наиболее беспощадным, террористическим формам подавления сопротивления трудящихся масс. В этом деле не последнюю роль играет и су-дебная репрессия.
Суд призван стать быстрым и решительным орудием в руках государства для пресе-чения всякого рода попыток нарушить установленный порядок. От судебных органов требо-валось, чтобы они стремились не столько к установлению истины, сколько к устрашению. В этом плане для государства более важно покарать иногда и невиновного, чем вообще никого не покарать, ибо главная цепь — общее предупреждение («чтоб другим не повадно было так воровать»). Этим задачам и отвечает процессуальное законодательство эпохи Петра I.
Ужесточение репрессии, свойственное переходу к абсолютизму, отражалось и в процессуальном праве. Усиливается наказание за «процессуальные преступления»: за лже-присягу и лжесвидетельство теперь вводится смертная казнь.
В начале своего царствования Петр совершает решительный поворот в сторону ро-зыска. Именным указом 21 февраля 1697 г. «Об отмене в судных делах очных ставок, о бы-тии вместо оных расспросу и розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей и о пошлинных деньгах» полностью отменяется состязательный процесс с заменой его по всем делам процессом следственным, инквизиционным. Сам по себе указ 21 февраля 1697 г. не создает принципиально новых форм процесса. Он использует уже извест-ные, сложившиеся на протяжении веков формы розыска.
Закон очень краток, в нем записаны лишь основные, принципиальные положения. Следовательно, он не заменял предыдущее законодательство о розыске, а наоборот, предпо-лагал его использование в нужных пределах. Это хорошо видно из указа 16 марта 1697 г., изданного в дополнение и развитие февральского указа. Мартовский указ говорит: «а кото-рые статьи в Уложенье надлежат к розыску и по тем статьям разыскивать по прежнему ».
Указ 21 февраля 1697 г. был дополнен и развит «Кратким изображением процессов или судебных тяжеб», вышедшим в апреле 1715 г. (одним томом вместе с Артикулом воин-ским). «Краткое изображение процессов…», основываясь на принципах указа 1697 г., разви-вает их применительно к военной юстиции, военному судопроизводству, являясь, таким об-разом, специальным законом по отношению к общему закону.
В правовой науке вопрос о пределах действия «Краткого изображения процессов» вызвал споры. Владимирский-Буданов счел необходимым применить осторожную формули-ровку: «Законодатель не объяснил, к какого рода судам и делам должно быть применено «Краткое изображение процессов». Думать надобно, что по первоначальной его мысли при-менение его ограничивается военными судами» . Некоторые исследователи прямо утвер-ждали, что этот закон применялся в невоенных судах, ссылаясь на указ Петра I Сенату 10 ап-реля 1716 г.
Пределы действия Артикула воинского распространялись только на военные суды. Эти доказательства вполне относятся и к «Краткому изображению процессов», которое тесно связано с Артикулом. Указ 10 апреля 1716 г. следует понимать не в том смысле, что он рас-пространял Воинский устав на гражданские органы, а лишь в том, что эти органы, когда их деятельность в той или иной мере соприкасалась с армией, должны были иметь в виду дан-ный закон. Имеются сведения лишь о более позднем применении «Краткого изображения процессов» в невоенных судах.
Вместе с тем «Краткое изображение…» не просто детализирует применительно к армейской обстановке принципы процесса, изложенные в указах 21 февраля и 16 марта 1697 г., которые опирались на Соборное Уложение. Этот закон вносит существенно новые формы и институты в процессуальное право России. В нем закреплялась система судебных органов, а также состав и порядок формирования суда; содержались процессуальные нормы; давалось определение судебного процесса, квалифицировались его виды; определялась система дока-зательств; устанавливался порядок составления оглашения и обжалования приговора; систе-матизировались нормы о пытках.
Эти нововведения в определенной мере проистекают из западных источников, кото-рыми пользовались составители русских воинских законов, но они, несомненно, отражают и уровень общественно-политического и правового развития России, достигнутый ею к началу XVIII в., дальнейшее развитие абсолютизма.
Поскольку «Краткое изображение процессов» имело ограниченную сферу примене-ния и было именно кратким, нельзя сказать, что Соборное Уложение в части, касающейся розыскного процесса, полностью потеряло силу.
По словам Владимирского-Буданова, в «Кратком изображении» «нашло себе место полное применение понятия следственного (инквизиционного) процесса...» . Тем не менее отдельные элементы состязательности все же сохраняются: возможность для сторон прояв-лять некоторую инициативу в движении дела, обмен челобитной и ответом, определение круга спорных вопросов и доказательств и др. Впрочем, «чистого» следственного процесса, очевидно, не бывает.
Каковы же характерные черты розыскного («инквизиционного») процесса?
Во-первых, дело начиналось в большинстве случаев по инициативе государства, т.е. самого суда, независимо от того, из какого источника суд получил сведения о совершенном деянии, хотя дела о гражданско-правовых спорах по-прежнему начинались, как правило, по челобитной грамоте истца или потерпевшего. Во-вторых, в розыскном процессе судьи сами вели следствие и сами же решали дело, т.е. данные предварительного следствия не перепро-верялись в судебном следствии другими людьми, у которых мог сложиться иной взгляд на доказательства и существо дела. Таким образом, розыск не давал гарантии от возможного предвзятого подхода судей к делу, сложившегося в ходе следствия.
В-третьих, в розыскном процессе обвиняемый бесправен, он всего лишь объект дея-тельности суда, который «исследует» дело при помощи пытки (дыбы, кнута, раскаленных щипцов и т.д.), добиваясь собственного признания. Если подсудимый давал противоречивые показания, то его пытали, добиваясь согласованных показаний. Нередко пытали и свидете-лей, если они давали разноречивые показания. По делам о «слове и деле государевом» пыта-ли и доносчика, стремясь выяснить, правду ли он донес или оговорил обвиняемого. Показа-ния обвиняемого и свидетелей фиксировались в протоколах. По важным делам руководитель секретной полиции (Тайной канцелярии, Тайной экспедиции), судьи сами участвовали в до-просах. По менее важным делам допрашивали чиновники более низкого ранга, а затем со-ставлялась краткая выписка из дела (резюме показаний свидетелей, обвиняемого, осмотра вещественных доказательств), которая отсылалась «на верх», т.е. судьям и начальникам су-дебного органа, которые по этой выписке и решали дела. Подчас судьи по таким делам во-обще не видели подсудимого. Отсюда следует вывод, что в розыскном процессе отсутство-вали состязательность, устность, гласность, непосредственность, т.е. подсудимый нередко не находился непосредственно перед судьями. Судьи видели только письменные документы - краткие выписки из следственного дела и доказательств не перепроверяли.
В-четвертых, для розыскного процесса характерна система формальных доказа-тельств. Ее суть заключалась в том, что признавались лишь строго определенные доказатель-ства, значение каждого их вида заранее определялось в законе. При помощи формального закрепления системы доказательств правительство пыталось ограничить произвол и зло-употребления судей. Судьи обязывались основывать свои решения не на личном и произ-вольном усмотрении судьи, а на объективных доказательствах, определенным законом.
«Лучшим доказательством всего света» закон считал собственное признание обви-няемого. Если обвиняемый признавался, то и следствие заканчивалось, можно было выно-сить приговор. Для того, чтобы получить признание и применялась пытка. В вопросе о при-менении пытки явно сказывался феодальный характер права, ибо от пытки часто освобожда-лись знатные дворяне и сановники высших рангов. Пытка была главным рычагом всей сис-темы формальных доказательств, всего розыскного процесса.
Важными доказательствами являлись показания свидетелей. Ими могли быть только «добрые и беспорочные люди, которым бы мочно поверить» . Свидетель должен был гово-рить только то, что видел и слышал лично. «Знатным особам» и «шляхетским женам» разре-шалось давать показания дома. Закон отдавал предпочтение свидетелю мужчине перед жен-щиной, знатному - перед незнатным, духовному перед светским. Показания одного свидете-ля признавались лишь половинным доказательством. Согласные показания двух свидетелей, тем более «лучших», считались «полным» доказательством. Важное значение придавалось письменным документам как доказательствам: расписки, купчие крепости, духовные грамо-ты, выписки из судейских, торговых и прочих книг. Однако купеческие книги считались лишь половиной доказательства. Присяга потеряла свое прежнее значение, ей не верили. Но-вым видом доказательств, впервые официально введенных Петром I, явились заключения судебно-медицинской экспертизы. В Артикуле воинском прямо говорилось, что при убийст-ве требуется «лекарей определить, которые бы тело мертвое взрезали и подлинно розыскали, что какая причина к смерти была ». Стала применяться и судебно-психиатрическая экспер-тиза.
И, наконец, еще одна особенность розыскного процесса. Он мог завершиться не только вынесением обвинительного или оправдательного (что было крайне редко) пригово-ра, но и решением суда «об оставлении в подозрении» (при недостатке улик). Оставленный в подозрении не мог занимать должности в госаппарате, выступать свидетелем в суде, имели место и иные ограничения его прав.
Можно отметить в рассматриваемом документе такую тенденцию: инициатива сто-рон сужается за счет расширения прав суда, в то же время деятельность суда и оценка им об-стоятельств дела все жестче регламентируются законом, для проявления собственного ус-мотрения и какой-либо инициативы судей почти не остается места. Воля сторон и воля суда поглощается и заменяется волей законодателя. В этом и проявляется укрепление абсолютиз-ма с его стремлением сосредоточить управление всеми областями жизни в руках одного лица — самодержавного монарха.
«Краткое изображение» посвящено почти целиком вопросам судоустройства и про-цесса. Изредка встречаются статьи (и даже последняя глава), содержащие нормы материаль-ного уголовного права. Отделение процессуального права от материального—большое дос-тижение русской законодательной техники начала XVIII в., не известное еще Соборному Уложению.
Вместе с тем еще не разграничиваются уголовный и гражданский процесс, хотя не-которые особенности уже намечаются (например, в порядке обнародования приговоров). Общий ход процесса, названия процессуальных документов и действий в принципе одинако-вы и для уголовных и для гражданских дел: В отличие от Соборного Уложения «Краткое изображение» весьма четко построено. Вначале идут две главы, носящие как бы вводный ха-рактер. В них даются основная схема судоустройства и некоторые общие положения процес-са. Затем идет последовательное изложение хода процесса, своеобразно разделенное на три основные части.
Формулировки закона несравненно более четки, чем в Соборном Уложении. Пожа-луй, впервые в русском праве часто даются общие определения важнейших процессуальных институтов и понятий, хотя и не всегда совершенные. Законодатель нередко прибегает к пе-речислению, классификации отдельных явлений и действий. Некоторые статьи закона со-держат в себе не только норму права, но и ее теоретическое обоснование, иногда с приведе-нием различных точек зрения по данному вопросу.
Таким образом, по своей законодательной технике «Краткое изображение» стоит достаточно высоко. Вместе с тем, нужно отметить и один внешний недостаток закона. Это уже упоминавшееся пристрастие законодателя к иностранной терминологии, обычно совсем не нужной и не всегда грамотной.
Закон закрепляет стройную систему судебных органов, не известную до Петра I, до-вольно четко регламентирует вопросы подсудности. Для осуществления правосудия созда-ются уже специальные органы. Однако они все еще не до конца отделены от администрации. Судьями в военных судах являются строевые командиры, в качестве второй инстанции вы-ступает соответствующий начальник, приговоры судов в ряде случаев утверждаются выше-стоящим начальством. Нет пока деления на органы предварительного следствия и судебные органы.
В соответствии с этим в процессе отсутствует деление на предварительное произ-водство и производство дел непосредственно в суде.
Определенным диссонансом к предшествующему законодательству звучит именной указ от 5 ноября 1723 г. «О форме суда». Этот указ отменяет розыск и делает суд единствен-ной формой процесса.
Уголовное дело возбуждается всегда в суде первой ступени, т. е. в уездном суде, го-родовом магистрате или нижней расправе. Эти органы вправе и решать дела, но в пределах своей компетенции. Из их ведения исключены преступления, за которые может последовать смертная или торговая казнь, а также лишение чести. Производство по таким делам переда-ется в суды второй ступени, т. е. в верхний земский суд, губернский магистрат или соответ-ственно в верхнюю расправу.
В этом случае суды первой ступени выступают как следственные органы. Суды вто-рой ступени, разобрав дело по существу, выносят приговор, но при этом обязательно посы-лают его на ревизию в палату уголовного суда.
Суммируя вышесказанное, можно утверждать, что судебная реформа, предпринятая Петром, в наибольшей степени среди прочих государственных реформ носила противоречи-вый характер. В частности, тенденция к увеличению удельного веса розыска в ущерб суду явилась шагом назад в развитии отечественной судебной системы. Кроме того, рассмотрение политических и уголовных дел, гражданско-правовых споров в единой форме розыска при-водило к злоупотреблениям судей. Поэтому Петр I Указом «О форме суда» 1723 г. восстано-вил судебный процесс с его состязательностью, устностью и непосредственностью, хотя и с несколько большей ролью суда и некоторыми ограничениями прав сторон. Розыскная форма судебного процесса сохранялось только для рассмотрения дел о государственной измене, бунте и «злодействе». Под последним термином понимались дела о богохульстве, совраще-нии в раскол, убийстве, разбое и татьбе с поличным . Однако вскоре дела «доносительные» и «фискальные» (о казнокрадстве) тоже стали рассматриваться в форме розыска. Основная масса уголовных дел стала решаться в порядке розыска, а по правилам состязательного про-цесса (по Указу «о форме суда») - лишь мелкие уголовные дела и гражданско-правовые спо-ры.
Метки: История России
Московия, Литва и татары во второй половине княжения Василия III
Национальный доход
Положение Руси в средневековом мире
«Перестройка» и экономическое развитие СССР в 1985-91 гг.
Смысл реформы состоял в отделении суда от администрации, чтобы дать правовые гарантии купцам и промышленникам от притеснений дворянской администрации. Однако идея отделения суда от администрации и вообще идея разделения властей, заимствованная с Запада, не соответствовала российским условиям начала XVIII в. Идея разделения властей свойственна феодализму в условиях нарастающего его кризиса, разлагающемуся под натис-ком буржуазии. В России буржуазные элементы были еще слишком слабы, чтобы «освоить» сделанную им уступку в виде суда, независимого от администрации.
Во главе судебной системы стоял монарх, который решал самые важные государст-венные дела. Он был верховным судьей и разбирал многие дела самостоятельно. По его ини-циативе возникли «канцелярии розыскных дел», которые помогали ему осуществлять судеб-ные функции. Генерал-прокурор и обер-прокурор подлежали суду царя. Следующим судеб-ным органом был Сенат, который являлся апелляционной инстанцией, давал разъяснения су-дам и разбирал некоторые дела. Суду Сената подлежали сенаторы (за должностные преступ-ления). Юстиц-коллегия была апелляционным судом по отношению к надворным судам, яв-лялась органом управления над всеми судами, разбирала некоторые дела в качестве суда первой инстанции.
Областные суды состояли из надворных и нижних судов. Президентами надворных судов были губернаторы и вице-губернаторы. Дела переходили из нижнего суда в надворный в порядке апелляции, если суд решал дело пристрастно, по распоряжению высшей инстан-ции или по решению судьи. Если приговор касался смертной казни, дело передавалось также в утверждение надворного суда.
Некоторые категории дел решались иными учреждениями в соответствии с их ком-петенцией. Камериры судили за дела, касавшиеся казны, воеводы и земские комиссары су-дили за побег крестьян. Судебные функции исполняли почти все коллегии, исключая колле-гию Иностранных дел. Политические дела рассматривали Преображенский приказ и Тайная канцелярия.
На практике подданные видели власть в лице губернаторов и иных администрато-ров, им и обжаловали решения надворных судов. Губернаторы вмешивались в судебные де-ла. Хаос во взаимоотношениях судов и местных властей привел к тому, что в 1722 г. вместо нижних судов были созданы провинциальные суды в составе воеводы и асессоров (заседате-лей), а в 1727 г. упраздняются и надворные суды. Их функции передавались губернаторам, то есть суд и администрация вновь слились в один орган. Дела по политическим обвинениям (как уже говорилось выше) решались в органах политической полиции (Тайной канцелярии, Тайной экспедиции) и в Сенате, а нередко и лично императорами. На Украине, в Прибалтике и в мусульманских областях существовали особые судебные системы. Таким образом, по-пытку судебной реформы в начале XVIII в. нельзя считать успешной.
В начале правления Петра I общая тенденция развития процессуального законода-тельства и судебной практики предшествующих веков —замена состязательного принципа следственным, инквизиционным — привела к полной победе розыска. Владимирский-Буданов считал, что «до Петра Великого вообще надо признать еще состязательные формы процесса общим явлением, а следственные — исключением» . Иной точки зрения придержи-вался С. В. Юшков. Он полагал, что в это время только «менее важные уголовные и граж-данские дела... рассматривались в порядке обвинительного процесса, т. е. так называемого суда» . М.А. Чельцов говорил о «последних остатках состязательного процесса (старинного «суда»)», которые, по его словам, исчезают при Петре I. . Думается, однако, что розыск нельзя еще до Петра I считать господствующей формой процесса, но нельзя считать и ис-ключением.
Тенденция к замене суда розыском определяется обострением классовой борьбы, неизбежно вытекающим из общего развития феодализма.
Переход к высшей и последней стадии феодализма — абсолютизму, обусловленный в России в первую очередь громадным размахом крестьянских восстаний, сопровождается стремлением господствующего класса к наиболее беспощадным, террористическим формам подавления сопротивления трудящихся масс. В этом деле не последнюю роль играет и су-дебная репрессия.
Суд призван стать быстрым и решительным орудием в руках государства для пресе-чения всякого рода попыток нарушить установленный порядок. От судебных органов требо-валось, чтобы они стремились не столько к установлению истины, сколько к устрашению. В этом плане для государства более важно покарать иногда и невиновного, чем вообще никого не покарать, ибо главная цепь — общее предупреждение («чтоб другим не повадно было так воровать»). Этим задачам и отвечает процессуальное законодательство эпохи Петра I.
Ужесточение репрессии, свойственное переходу к абсолютизму, отражалось и в процессуальном праве. Усиливается наказание за «процессуальные преступления»: за лже-присягу и лжесвидетельство теперь вводится смертная казнь.
В начале своего царствования Петр совершает решительный поворот в сторону ро-зыска. Именным указом 21 февраля 1697 г. «Об отмене в судных делах очных ставок, о бы-тии вместо оных расспросу и розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей и о пошлинных деньгах» полностью отменяется состязательный процесс с заменой его по всем делам процессом следственным, инквизиционным. Сам по себе указ 21 февраля 1697 г. не создает принципиально новых форм процесса. Он использует уже извест-ные, сложившиеся на протяжении веков формы розыска.
Закон очень краток, в нем записаны лишь основные, принципиальные положения. Следовательно, он не заменял предыдущее законодательство о розыске, а наоборот, предпо-лагал его использование в нужных пределах. Это хорошо видно из указа 16 марта 1697 г., изданного в дополнение и развитие февральского указа. Мартовский указ говорит: «а кото-рые статьи в Уложенье надлежат к розыску и по тем статьям разыскивать по прежнему ».
Указ 21 февраля 1697 г. был дополнен и развит «Кратким изображением процессов или судебных тяжеб», вышедшим в апреле 1715 г. (одним томом вместе с Артикулом воин-ским). «Краткое изображение процессов…», основываясь на принципах указа 1697 г., разви-вает их применительно к военной юстиции, военному судопроизводству, являясь, таким об-разом, специальным законом по отношению к общему закону.
В правовой науке вопрос о пределах действия «Краткого изображения процессов» вызвал споры. Владимирский-Буданов счел необходимым применить осторожную формули-ровку: «Законодатель не объяснил, к какого рода судам и делам должно быть применено «Краткое изображение процессов». Думать надобно, что по первоначальной его мысли при-менение его ограничивается военными судами» . Некоторые исследователи прямо утвер-ждали, что этот закон применялся в невоенных судах, ссылаясь на указ Петра I Сенату 10 ап-реля 1716 г.
Пределы действия Артикула воинского распространялись только на военные суды. Эти доказательства вполне относятся и к «Краткому изображению процессов», которое тесно связано с Артикулом. Указ 10 апреля 1716 г. следует понимать не в том смысле, что он рас-пространял Воинский устав на гражданские органы, а лишь в том, что эти органы, когда их деятельность в той или иной мере соприкасалась с армией, должны были иметь в виду дан-ный закон. Имеются сведения лишь о более позднем применении «Краткого изображения процессов» в невоенных судах.
Вместе с тем «Краткое изображение…» не просто детализирует применительно к армейской обстановке принципы процесса, изложенные в указах 21 февраля и 16 марта 1697 г., которые опирались на Соборное Уложение. Этот закон вносит существенно новые формы и институты в процессуальное право России. В нем закреплялась система судебных органов, а также состав и порядок формирования суда; содержались процессуальные нормы; давалось определение судебного процесса, квалифицировались его виды; определялась система дока-зательств; устанавливался порядок составления оглашения и обжалования приговора; систе-матизировались нормы о пытках.
Эти нововведения в определенной мере проистекают из западных источников, кото-рыми пользовались составители русских воинских законов, но они, несомненно, отражают и уровень общественно-политического и правового развития России, достигнутый ею к началу XVIII в., дальнейшее развитие абсолютизма.
Поскольку «Краткое изображение процессов» имело ограниченную сферу примене-ния и было именно кратким, нельзя сказать, что Соборное Уложение в части, касающейся розыскного процесса, полностью потеряло силу.
По словам Владимирского-Буданова, в «Кратком изображении» «нашло себе место полное применение понятия следственного (инквизиционного) процесса...» . Тем не менее отдельные элементы состязательности все же сохраняются: возможность для сторон прояв-лять некоторую инициативу в движении дела, обмен челобитной и ответом, определение круга спорных вопросов и доказательств и др. Впрочем, «чистого» следственного процесса, очевидно, не бывает.
Каковы же характерные черты розыскного («инквизиционного») процесса?
Во-первых, дело начиналось в большинстве случаев по инициативе государства, т.е. самого суда, независимо от того, из какого источника суд получил сведения о совершенном деянии, хотя дела о гражданско-правовых спорах по-прежнему начинались, как правило, по челобитной грамоте истца или потерпевшего. Во-вторых, в розыскном процессе судьи сами вели следствие и сами же решали дело, т.е. данные предварительного следствия не перепро-верялись в судебном следствии другими людьми, у которых мог сложиться иной взгляд на доказательства и существо дела. Таким образом, розыск не давал гарантии от возможного предвзятого подхода судей к делу, сложившегося в ходе следствия.
В-третьих, в розыскном процессе обвиняемый бесправен, он всего лишь объект дея-тельности суда, который «исследует» дело при помощи пытки (дыбы, кнута, раскаленных щипцов и т.д.), добиваясь собственного признания. Если подсудимый давал противоречивые показания, то его пытали, добиваясь согласованных показаний. Нередко пытали и свидете-лей, если они давали разноречивые показания. По делам о «слове и деле государевом» пыта-ли и доносчика, стремясь выяснить, правду ли он донес или оговорил обвиняемого. Показа-ния обвиняемого и свидетелей фиксировались в протоколах. По важным делам руководитель секретной полиции (Тайной канцелярии, Тайной экспедиции), судьи сами участвовали в до-просах. По менее важным делам допрашивали чиновники более низкого ранга, а затем со-ставлялась краткая выписка из дела (резюме показаний свидетелей, обвиняемого, осмотра вещественных доказательств), которая отсылалась «на верх», т.е. судьям и начальникам су-дебного органа, которые по этой выписке и решали дела. Подчас судьи по таким делам во-обще не видели подсудимого. Отсюда следует вывод, что в розыскном процессе отсутство-вали состязательность, устность, гласность, непосредственность, т.е. подсудимый нередко не находился непосредственно перед судьями. Судьи видели только письменные документы - краткие выписки из следственного дела и доказательств не перепроверяли.
В-четвертых, для розыскного процесса характерна система формальных доказа-тельств. Ее суть заключалась в том, что признавались лишь строго определенные доказатель-ства, значение каждого их вида заранее определялось в законе. При помощи формального закрепления системы доказательств правительство пыталось ограничить произвол и зло-употребления судей. Судьи обязывались основывать свои решения не на личном и произ-вольном усмотрении судьи, а на объективных доказательствах, определенным законом.
«Лучшим доказательством всего света» закон считал собственное признание обви-няемого. Если обвиняемый признавался, то и следствие заканчивалось, можно было выно-сить приговор. Для того, чтобы получить признание и применялась пытка. В вопросе о при-менении пытки явно сказывался феодальный характер права, ибо от пытки часто освобожда-лись знатные дворяне и сановники высших рангов. Пытка была главным рычагом всей сис-темы формальных доказательств, всего розыскного процесса.
Важными доказательствами являлись показания свидетелей. Ими могли быть только «добрые и беспорочные люди, которым бы мочно поверить» . Свидетель должен был гово-рить только то, что видел и слышал лично. «Знатным особам» и «шляхетским женам» разре-шалось давать показания дома. Закон отдавал предпочтение свидетелю мужчине перед жен-щиной, знатному - перед незнатным, духовному перед светским. Показания одного свидете-ля признавались лишь половинным доказательством. Согласные показания двух свидетелей, тем более «лучших», считались «полным» доказательством. Важное значение придавалось письменным документам как доказательствам: расписки, купчие крепости, духовные грамо-ты, выписки из судейских, торговых и прочих книг. Однако купеческие книги считались лишь половиной доказательства. Присяга потеряла свое прежнее значение, ей не верили. Но-вым видом доказательств, впервые официально введенных Петром I, явились заключения судебно-медицинской экспертизы. В Артикуле воинском прямо говорилось, что при убийст-ве требуется «лекарей определить, которые бы тело мертвое взрезали и подлинно розыскали, что какая причина к смерти была ». Стала применяться и судебно-психиатрическая экспер-тиза.
И, наконец, еще одна особенность розыскного процесса. Он мог завершиться не только вынесением обвинительного или оправдательного (что было крайне редко) пригово-ра, но и решением суда «об оставлении в подозрении» (при недостатке улик). Оставленный в подозрении не мог занимать должности в госаппарате, выступать свидетелем в суде, имели место и иные ограничения его прав.
Можно отметить в рассматриваемом документе такую тенденцию: инициатива сто-рон сужается за счет расширения прав суда, в то же время деятельность суда и оценка им об-стоятельств дела все жестче регламентируются законом, для проявления собственного ус-мотрения и какой-либо инициативы судей почти не остается места. Воля сторон и воля суда поглощается и заменяется волей законодателя. В этом и проявляется укрепление абсолютиз-ма с его стремлением сосредоточить управление всеми областями жизни в руках одного лица — самодержавного монарха.
«Краткое изображение» посвящено почти целиком вопросам судоустройства и про-цесса. Изредка встречаются статьи (и даже последняя глава), содержащие нормы материаль-ного уголовного права. Отделение процессуального права от материального—большое дос-тижение русской законодательной техники начала XVIII в., не известное еще Соборному Уложению.
Вместе с тем еще не разграничиваются уголовный и гражданский процесс, хотя не-которые особенности уже намечаются (например, в порядке обнародования приговоров). Общий ход процесса, названия процессуальных документов и действий в принципе одинако-вы и для уголовных и для гражданских дел: В отличие от Соборного Уложения «Краткое изображение» весьма четко построено. Вначале идут две главы, носящие как бы вводный ха-рактер. В них даются основная схема судоустройства и некоторые общие положения процес-са. Затем идет последовательное изложение хода процесса, своеобразно разделенное на три основные части.
Формулировки закона несравненно более четки, чем в Соборном Уложении. Пожа-луй, впервые в русском праве часто даются общие определения важнейших процессуальных институтов и понятий, хотя и не всегда совершенные. Законодатель нередко прибегает к пе-речислению, классификации отдельных явлений и действий. Некоторые статьи закона со-держат в себе не только норму права, но и ее теоретическое обоснование, иногда с приведе-нием различных точек зрения по данному вопросу.
Таким образом, по своей законодательной технике «Краткое изображение» стоит достаточно высоко. Вместе с тем, нужно отметить и один внешний недостаток закона. Это уже упоминавшееся пристрастие законодателя к иностранной терминологии, обычно совсем не нужной и не всегда грамотной.
Закон закрепляет стройную систему судебных органов, не известную до Петра I, до-вольно четко регламентирует вопросы подсудности. Для осуществления правосудия созда-ются уже специальные органы. Однако они все еще не до конца отделены от администрации. Судьями в военных судах являются строевые командиры, в качестве второй инстанции вы-ступает соответствующий начальник, приговоры судов в ряде случаев утверждаются выше-стоящим начальством. Нет пока деления на органы предварительного следствия и судебные органы.
В соответствии с этим в процессе отсутствует деление на предварительное произ-водство и производство дел непосредственно в суде.
Определенным диссонансом к предшествующему законодательству звучит именной указ от 5 ноября 1723 г. «О форме суда». Этот указ отменяет розыск и делает суд единствен-ной формой процесса.
Уголовное дело возбуждается всегда в суде первой ступени, т. е. в уездном суде, го-родовом магистрате или нижней расправе. Эти органы вправе и решать дела, но в пределах своей компетенции. Из их ведения исключены преступления, за которые может последовать смертная или торговая казнь, а также лишение чести. Производство по таким делам переда-ется в суды второй ступени, т. е. в верхний земский суд, губернский магистрат или соответ-ственно в верхнюю расправу.
В этом случае суды первой ступени выступают как следственные органы. Суды вто-рой ступени, разобрав дело по существу, выносят приговор, но при этом обязательно посы-лают его на ревизию в палату уголовного суда.
Суммируя вышесказанное, можно утверждать, что судебная реформа, предпринятая Петром, в наибольшей степени среди прочих государственных реформ носила противоречи-вый характер. В частности, тенденция к увеличению удельного веса розыска в ущерб суду явилась шагом назад в развитии отечественной судебной системы. Кроме того, рассмотрение политических и уголовных дел, гражданско-правовых споров в единой форме розыска при-водило к злоупотреблениям судей. Поэтому Петр I Указом «О форме суда» 1723 г. восстано-вил судебный процесс с его состязательностью, устностью и непосредственностью, хотя и с несколько большей ролью суда и некоторыми ограничениями прав сторон. Розыскная форма судебного процесса сохранялось только для рассмотрения дел о государственной измене, бунте и «злодействе». Под последним термином понимались дела о богохульстве, совраще-нии в раскол, убийстве, разбое и татьбе с поличным . Однако вскоре дела «доносительные» и «фискальные» (о казнокрадстве) тоже стали рассматриваться в форме розыска. Основная масса уголовных дел стала решаться в порядке розыска, а по правилам состязательного про-цесса (по Указу «о форме суда») - лишь мелкие уголовные дела и гражданско-правовые спо-ры.
Метки: История России
Вы читаете » "Реформа судебной системы"
Статьи по теме:
Курская дугаМосковия, Литва и татары во второй половине княжения Василия III
Национальный доход
Положение Руси в средневековом мире
«Перестройка» и экономическое развитие СССР в 1985-91 гг.
